О творчестве руководителя фестиваля рассказывает Александр Карпенко, русский поэт и прозаик, композитор, исполнитель песен, переводчик, телеведущий. Участник Афганской войны. Член Союза писателей России, Южнорусского Союза писателей и Союза Писателей XXI века. Участник литературного объединения ДООС. Член Российского отделения Международного ПЕН-клуба.
Успех концертов афганской творческой группы «Шурави» был обусловлен тем, что каждый её участник был неординарной личностью и был ценен не только как член коллектива, но и сам по себе, как индивидуальность. Каждый чем-то своим дополнял других. И, главное, за плечами всех этих молодых тогда людей была СУДЬБА. В произведениях афганских самодеятельных поэтов и бардов важен автобиографический элемент. Они, можно сказать, «биографически обречены» на свою тему. Конечно, в творчестве людей, чья жизнь небогата внешними событиями, большую роль играет фантазия. Задача афганцев облегчалась тем, что им не нужно было «сочинять» в первичном смысле этого слова, то есть выдумывать. Жизнь бывает богаче самой изощрённой выдумки — надо только суметь упорядочить то, что она нам предлагает.
Автобиографичность у поэтов-афганцев проявляется по-разному. Пожалуй, наиболее сильно она проявилась у монаха Киприана (Буркова). Герой Советского Союза, известный автор-исполнитель «афганских» песен монах Киприан — личность неординарная. Потомственный военный, он попросился в Афганистан после того, как там погиб его отец. Служил в Афганистане авианаводчиком, подорвался на мине и потерял обе ноги. Но крепкая закалка и сибирский характер помогли ему выстоять в жизни и сделать немало полезных дел для нашего государства.
Ощущение от песен монаха Киприана можно вкратце резюмировать следующим образом: всепобеждающая человечность, над которой не властны страдания.
Его песни содержат в себе высокую степень любви к родной земле, благодарности людям. Само чувство любви у него полифонно: «Любовь к своей земле бывает и печальной...». Я помню спор, возникший у нас по поводу этой строчки. Я доказывал отцу Киприану, что любовь к своей земле, в отличие от других аспектов этого чувства, всегда идеальна. Родину не выбирают — и любят её положительным, сыновним чувством. Отец Киприан со мной не согласился. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что он был прав: любовь к своей земле может содержать в себе и ненависть к её врагам, и ностальгию по ней, когда находишься за её пределами, и скорбь по её погибшим сыновьям.
В любом художнике велико стремление сказать за тех, кто глубоко чувствует, но не в силах выразить это своими словами. У монаха Киприана это ещё и чувство долга — досказать, допеть за тех, кто уже не может сказать ничего от себя. Он поёт от имени павших, продолжая их жизнь в своих песнях. Мы помним, что от имени других людей часто пел свои песни Владимир Высоцкий. Но, в отличие от Высоцкого, монаху Киприану не нужно для этого перевоплощаться. Он и его герои едины — это люди «не из хлипкого теста». У монаха Киприана это автобиографическая данность: он помнит свою клиническую смерть. Если бы не хирург Владимир Николенко, сотворивший чудо, он мог бы оказаться по ту сторону жизни.
«Пограничные» ситуации между жизнью и смертью часто используются в произведениях искусства: герой наиболее интересен нам в те минуты, когда он либо сам делает нелёгкий выбор, либо в этот момент его жизнь зависит не от него самого, а от изменчивых, зачастую роковых, обстоятельств. В такие моменты в человеке открывается глубинное, человеческое — то, что дремало в нём под спудом бремени и забот, слетает вся шелуха, и он говорит те слова, которые, может быть, и не пришли бы к нему в «обычное» трудовое время: он говорит о самом важном.
«Жди меня»
Можно сказать, что Афганистан почти не дал нам отрицательных героев — и потому в стихах афганцев «я» часто переходит в «мы», а «мы» — в «я». Характерным для героев афганских песен является цельность, устоявшаяся система взглядов и ценностей. В то же время в песнях нет идеализации происходящих событий. Одна из песен монаха Киприана называется так же, как и знаменитое стихотворение Константина Симонова — «Жди меня». Преемственность поколений естественным образом приводит к преемственности литературных традиций. Мотив любви в песнях монаха Киприана неразрывно связан с мотивом поклонения. Его герой хочет низко поклониться тем людям, благодаря которым он живёт, ради которых он не имеет права умереть:
Ты, моя родная, жди. Я возвращусь.
Ранним утром в двери дома постучусь —
И поклонюсь
Той, что беззаветно так умела ждать.
Той, одной, желанной, любимой, несказанной —
Той, что Верой звать.
Возлюбленная героя этой песни — исконно русский, единый, но собирательный в своём единстве образ: это одновременно и Вера, и Надежда, и Любовь. Любовь для русского человека, как и Бог, триедина; это чувство монолитно в разных ипостасях. И действительно, любовь без веры и надежды застывает, хиреет, лишается будущего. Любящая женщина верит в своего избранника — настолько, что готова, как былинная Ярославна, стойко вынести длительную разлуку. Она надеется на взаимопонимание — ведь только тогда Любовь возвысится до своей православной покровительницы Софии — мудрости.
«По дороженьке, дорожке»
Песня монаха Киприана «По дороженьке, дорожке» имеет глубокие фольклорные корни. Тема пути не раз встречалась в произведениях устного народного творчества. Поэт наделяет человеческим сознанием сапожки, уподобив испытания, выпадающие на долю сапожек, переживаниям, которые выпали на долю их владельцев: «Видели вы смерть солдата, / Вместе умирали вы». Сколь бы труден ни был путь, впереди солдата ждёт желанная цель — возвращение на родную землю: «Дошагать бы до берёзки, / До России довелось...». Здесь у монаха Киприана появляется космический смысл притяжения родной земли. Эти строчки несут в себе не только прямой смысл — уцелеть чисто физически. Они содержат в себе высокий нравственный смысл — дойти до родной земли, пусть со стёртыми башмаками, но с чистой душой. Военные дороги, выпавшие на долю солдат, складываются в единый путь нравственного очищения.
Хотя говорят, что война разграничивает добро и зло, разграничивает она их, к сожалению, только на бытовом уровне. На уровне философском война, к сожалению, их не только не разграничивает, но и смешивает так тщательно, что разъединить их можно только с окончанием боевых действий. Война находится за пределами человеческих понятий о добре и зле, поскольку одно, рассмотренное под другим углом, есть другое, и наоборот. «Зло с добром в горах столкнулось, что-то хочет разглядеть» — пишет монах Киприан. Автор не скрывает, что на войне зло с добром часто действуют в одной упряжке. А разглядеть им что-то очень непросто, поскольку на войне, как и в мирной жизни, добро и зло тщательно друг с другом перемешаны. Да, тот человек, который в данный момент в тебя стреляет — твой сегодняшний враг. Однако такая ненависть ситуативна. Она не олицетворяет собой изначальное зло этого мира. Ведь сражаются между собой идеи, глобальные концепции развития мира, а солдаты и генералы — лишь простые исполнители.
«Что же я сумел понять?»
В песне монаха Киприана «Что же я сумел понять?» силён антивоенный пафос. Это попытка взглянуть на своё военное прошлое ретроспективно, как бы со стороны, и вычленить из него самое главное. «Сквозь года мне виден путь, в нём всего есть по чуть-чуть...». Но что же всё-таки главное из этого «чуть-чуть»? И монах Киприан даёт нам ответ: «Может, чтобы жизнь понять, / надо раз лишь увидать / окровавленные книжки / у убитого мальчишки, / не умевшего читать...». Вот он, стержень песни. Бессмысленность невинных жертв раскрывает нам глаза на жестокость современных войн.
«Лежу один на каменной земле»
Одна их лучших песен монаха Киприана, «Лежу один на каменной земле», вызывает у меня ассоциацию с Христом в пустыне. Космос одиночества, абсолютное знание своего будущего... Только герой в своей пустыне не один. Вереница воспоминаний связывает его с оплакиваемой им Родиной. В своём лице оплакивать Родину — высшая совесть русского офицера. Исхода нет, и только теперь герой понимает, как мало он ценил в прошлой жизни «глаза любви, и сына первый крик, / и матушки моей святые руки...». Но кто из смертных может похвастать тем, что ему удалось «долюбить» своих родных и близких? Ведь это чувство не имеет временных границ... Как трудно копить в себе нерастраченные чувства, как трудно расстаться навсегда с этим нетронутым богатством сердца, как трудно сердцу смириться с тем, что всё это в последний раз... Мы не умеем довести до конца свои начинания — и откладываем всё «на потом», а это «потом» почему-то никогда не наступает — есть только «сейчас». Но есть большое утешение для тех, кто жил и мыслил — «незряшность» нашей жизни. Герой песни Киприана убеждён, что мог бы сделать гораздо больше, будь ему отпущено побольше времени, однако он с чувством выполненного долга говорит: «Я сделал всё, что Родина ждала — / и лишь прошу потом не позабыть об этом!»
«Помянем павших»
Войны уравнивают павших по возрасту: воюют, как правило, совсем молодые люди, едва успевшие подумать о наследнике. «Лежат в земле моей, уснувши в ряд, / плечом к плечу отцы и дети. / Им всем — по двадцать-двадцать пять. / Им жить бы, жить на белом свете». Конечно, плечом к плечу в земле люди не лежат. Это высокий образ, придуманный Киприаном для песни «Помянем павших». Однако существует преемственность традиций, которая одинаково сказывается в судьбах и отцов, и дедов, и сыновей. Нужно защитить Родину — лучшие люди идут и защищают её. И не думают, принимая решение, о том, что могут не вернуться. Воинская доблесть передаётся из поколения в поколение. Поэтому виртуально для героя песни монаха Киприана все павшие лежат в земле рядом, как эстафета поколений. И память о погибших неизбывна: как Родина может забыть о тех, кто отдал жизни за её свободу и достоинство? И, как поёт монах Киприан, «наша память — долг живых» — тех, кому посчастливилось защитить честь Отчизны — и вернуться домой, чтобы жить, и за себя, и за тех, кто не вернулся. Об этом говорит монах Киприан в своей трагичной, но жизнеутверждающей песне.
Есть в репертуаре исполнителя и песни на стихи других авторов — «Родина», «Поговори со мной. трава», «Сны» и другие песни. Сейчас мы наблюдаем ренессанс интереса к творчеству монаха Киприана (Буркова). Он постоянно на виду, даёт интервью на телеканале «Спас». Его песни звучат на «Первом», на телеканале «Россия». Конечно, это связано и с необычностью его жизненного пути, с работой в новом духовном качестве. Такие зигзаги судьбы мало кому выпадают в жизни. Многие военные уходили в лоно церкви, но среди них не было ни одного Героя. В этом смысле опыт монаха Киприана — уникален. Необычность судьбы человека, как магнит, притягивает людей. На одном из общественных мероприятий монах Киприан взял в руки гитару — и его снова стали приглашать в качестве автора-исполнителя. Его глубокие, душевные песни, написанные давно, в двухтысячных годах получили, как и сам их автор, новую жизнь.
В юности монах Киприан играл и пел в вокально-инструментальном ансамбле. Тогда он открыл в себе не только музыканта, но и талантливого композитора. А потом он состоялся и как поэт. Вслушайтесь в эти строки: «Нам павших с поля боя не поднять. / Земля пред ними расступилась, / Взяла к себе, как в детстве мать. / Берёзкой белой к ним склонилась». Уже одна эта строка — «нам павших с поля боя не поднять» — свидетельствует о незаурядном поэтическом даре автора. Это подтвердили и составители антологии «Молодая поэзия-89», которая вышла в крупнейшем литературном издательстве «Советский писатель». Там был жёсткий отбор по качеству, и стихи монаха Киприана успешно его прошли. Композитор, поэт, исполнитель, монах Киприан является образцом пассионарной творческой личности, таланты которой поставлены на службу людям.
