О творчестве руководителя фестиваля рассказывает Александр Карпенко, русский поэт и прозаик, композитор, исполнитель песен, переводчик, телеведущий. Участник Афганской войны. Член Союза писателей России, Южнорусского Союза писателей и Союза Писателей XXI века. Участник литературного объединения ДООС. Член Российского отделения Международного ПЕН-клуба.
Успех концертов «афганской» творческой группы «Шурави» был обусловлен тем, что каждый её участник был неординарной личностью и был ценен не только как член коллектива, но и сам по себе, как индивидуальность. Каждый чем-то своим дополнял других. И, главное, за плечами всех этих молодых тогда людей была СУДЬБА.
В произведениях самодеятельных поэтов и бардов-афганцев важен автобиографический элемент. Они, можно сказать, биографически обречены на свою тему. Конечно, в творчестве людей, чья жизнь небогата внешними событиями, большую роль играет фантазия. Задача афганцев облегчалась тем, что им не нужно было «сочинять» в первичном смысле этого слова, то есть выдумывать. Жизнь бывает богаче самой изощрённой выдумки — надо только суметь упорядочить то, что она нам предлагает.
Автобиографичность у поэтов-афганцев проявляется по-разному. Пожалуй, наиболее сильно она проявилась у Валерия Буркова, ныне монаха Киприана. Герой Советского Союза, известный автор-исполнитель «афганских» песен — личность неординарная. Потомственный военный, он попросился в Афганистан после того, как там погиб его отец. Служил в Афганистане авианаводчиком, подорвался на мине и потерял обе ноги. Но крепкая закалка и сибирский характер помогли ему выстоять в жизни и сделать немало полезных дел для нашего государства.
Ощущение от его песен можно вкратце резюмировать следующим образом: всепобеждающая человечность, над которой не властны страдания.
Они содержат в себе высокую степень любви к родной земле, благодарности людям. Само чувство любви у него полифонно: «Любовь к своей земле бывает и печальной...». Я помню спор, возникший у нас с ним по поводу этой строчки. Я доказывал, что любовь к своей земле, в отличие от других аспектов этого чувства, всегда идеальна. Родину не выбирают — и любят её положительным, сыновним чувством. Отец Киприан со мной не согласился. Поразмыслив, я пришёл к выводу, что он был прав: любовь к своей земле может содержать в себе и ненависть к её врагам, и ностальгию по ней, когда находишься за её пределами, и скорбь по её погибшим сыновьям.
В любом художнике велико стремление сказать за тех, кто глубоко чувствует, но не в силах выразить это своими словами. У Валерия Буркова, боевого офицера — это было ещё и чувство долга — досказать, допеть за тех, кто уже не может сказать ничего от себя. Он пел от имени павших, продолжая их жизнь в своих песнях. Мы помним, что от имени других людей часто пел свои песни Владимир Высоцкий. Но, в отличие от Высоцкого, Буркову не нужно для этого было перевоплощаться. Он и его герои едины — это люди «не из хлипкого теста».
Есть автобиографическая данность: он помнит свою клиническую смерть. «Пограничные» ситуации между жизнью и смертью часто используются в произведениях искусства: герой наиболее интересен нам в те минуты, когда он либо сам делает нелёгкий выбор, либо в этот момент его жизнь зависит не от него самого, а от изменчивых, зачастую роковых, обстоятельств. В такие моменты в человеке открывается глубинное, человеческое — то, что дремало в нём под спудом бремени и забот, слетает вся шелуха, и он говорит те слова, которые, может быть, и не пришли бы к нему в «обычное» время: он говорит о самом важном.
«Жди меня»
Можно сказать, что Афганистан почти не дал нам отрицательных героев, и потому в стихах афганцев «я» часто переходит в «мы», а «мы» — в «я». Характерным для героев «афганских» песен является цельность, устоявшаяся система взглядов и ценностей. В то же время в песнях нет идеализации происходящих событий. Одна из песен Валерия Буркова называется так же, как и знаменитое стихотворение Константина Симонова — «Жди меня». Преемственность поколений естественным образом приводит к преемственности литературных традиций. Мотив любви в его песнях неразрывно связан с мотивом благодарения. Его герой хочет низко поклониться тем людям, благодаря которым он живёт, ради которых он не имеет права умереть:
Ты, моя родная, жди. Я возвращусь.
Ранним утром в двери дома постучусь —
И поклонюсь
Той, что беззаветно так умела ждать.
Той, одной, желанной, любимой, несказанной —
Той, что Верой звать.
Возлюбленная героя этой песни — исконно русский, единый, но собирательный в своём единстве образ: это одновременно и Вера, и Надежда, и Любовь. Любовь для русского человека, как и Бог, триедина; это чувство монолитно в разных ипостасях. И действительно, любовь без веры и надежды застывает, хиреет, лишается будущего. Любящая женщина верит в своего избранника — настолько, что готова, как былинная Ярославна, стойко вынести длительную разлуку. Она надеется на взаимопонимание — ведь только тогда Любовь возвысится до своей православной покровительницы Софии — мудрости.
«По дороженьке, дорожке»
Песня имеет глубокие фольклорные корни. Тема пути не раз встречалась в произведениях устного народного творчества. Поэт наделяет человеческим сознанием сапожки, уподобив испытания, выпадающие на их долю, переживаниям, которые выпали на долю их владельцев: «Видели вы смерть солдата, / Вместе умирали вы». Сколь бы труден ни был путь, впереди солдата ждёт желанная цель — возвращение на родную землю: «Дошагать бы до берёзки, / До России довелось...». Здесь появляется космический смысл притяжения родной земли. Эти строки несут в себе не только прямой смысл — уцелеть чисто физически — они содержат в себе высокий нравственный смысл: дойти до родной земли, пусть со стёртыми башмаками, но с чистой душой. Военные дороги, выпавшие на долю солдат, складываются в единый путь нравственного очищения.
Хотя говорят, что война разграничивает добро и зло, разграничивает она их, к сожалению, только на бытовом уровне. На уровне философском — война, к сожалению, их не только не разграничивает, но и смешивает так тщательно, что разъединить их можно только с окончанием боевых действий. Война находится за пределами человеческих понятий о добре и зле, поскольку одно, рассмотренное под другим углом, есть другое, и наоборот.
«Зло с добром в горах столкнулось, что-то хочет разглядеть» — автор не скрывает, что на войне зло с добром часто действуют в одной упряжке. А разглядеть им это «что-то» очень непросто, поскольку на войне они тщательно друг с другом перемешаны. Да, тот человек, который в данный момент в тебя стреляет — твой сегодняшний враг. Однако такая ненависть ситуативна. Она не олицетворяет собой изначальное зло этого мира. Ведь сражаются между собой идеи, глобальные концепции развития мира, а солдаты и генералы — лишь простые исполнители.
«Что же я сумел понять?»
В песне силён антивоенный пафос. Это попытка взглянуть на своё военное прошлое ретроспективно, как бы со стороны, и вычленить из него самое главное. «Сквозь года мне виден путь, в нём всего есть по чуть-чуть...». Но что же всё-таки главное из этого «чуть-чуть»? И автор даёт нам ответ: «Может, чтобы жизнь понять, / надо раз лишь увидать / окровавленные книжки / у убитого мальчишки, / не умевшего читать...». Вот он, стержень песни. Бессмысленность невинных жертв раскрывает нам глаза на жестокость современных войн.
«Лежу один на каменной земле»
Это одна из лучших песен автора и вызывает у меня ассоциацию с Христом в пустыне. Космос одиночества, абсолютное знание своего будущего... Только герой в своей пустыне не один. Вереница воспоминаний связывает его с оплакиваемой им Родиной.
В своём лице оплакивать Родину — высшая совесть русского офицера. Исхода нет, и только теперь герой понимает, как мало он ценил в прошлой жизни «глаза любви, и сына первый крик, / и матушки моей святые руки...». Но кто из смертных может похвастать тем, что ему удалось «долюбить» своих родных и близких? Ведь это чувство не имеет временных границ... Как трудно копить в себе нерастраченные чувства, как трудно расстаться навсегда с этим нетронутым богатством сердца, как трудно сердцу смириться с тем, что всё это в последний раз... Мы не умеем довести до конца свои начинания — и откладываем всё «на потом», а это «потом» почему-то никогда не наступает — есть только «сейчас». Но есть большое утешение для тех, кто жил и мыслил — «незряшность» нашей жизни. Герой песни убеждён, что мог бы сделать гораздо больше, будь ему отпущено побольше времени, однако он с чувством выполненного долга говорит: «Я сделал всё, что Родина ждала — / и лишь прошу потом не позабыть об этом!»
«Помянем павших»
Войны уравнивают павших по возрасту: воюют, как правило, совсем молодые люди, едва успевшие подумать о наследнике. «Лежат в земле моей, уснувши в ряд, / плечом к плечу отцы и дети. / Им всем — по двадцать-двадцать пять. / Им жить бы, жить на белом свете». Конечно, плечом к плечу в земле люди не лежат. Это высокий образ, придуманный автором для песни «Помянем павших». Однако существует преемственность традиций, которая одинаково сказывается в судьбах и отцов, и дедов, и сыновей. Нужно защитить Родину — лучшие люди идут и защищают её. И не думают, принимая решение, о том, что могут не вернуться. Воинская доблесть передаётся из поколения в поколение. Поэтому виртуально все павшие лежат в земле рядом, как эстафета поколений. И память о погибших неизбывна: как Родина может забыть о тех, кто отдал жизни за её свободу и достоинство? «Наша память — долг живых» — тех, кому посчастливилось защитить честь Отчизны — и вернуться домой, чтобы жить, и за себя, и за тех, кто не вернулся. Об этом когда-то и спел Валерий Бурков, а ныне монах Киприан, в своей трагичной, но жизнеутверждающей песне.
Есть в репертуаре исполнителя и песни на стихи других авторов — «Родина», «Поговори со мной, трава», «Сны», «Шум берез» и другие песни. Сейчас мы наблюдаем ренессанс интереса к его творчеству. Он постоянно на виду, даёт интервью на телеканале «Спас». Его песни звучат на «Первом», на телеканале «Россия». Конечно, это связано и с необычностью его жизненного пути, с работой в новом духовном качестве. Такие зигзаги судьбы мало кому выпадают в жизни. Многие военные уходили в лоно церкви, но среди них не было ни одного Героя. В этом смысле опыт монаха Киприана — уникален. Необычность судьбы человека, как магнит, притягивает людей. На одном из общественных мероприятий монах Киприан взял в руки гитару — и его снова стали приглашать в качестве автора-исполнителя. Его глубокие, душевные песни, написанные давно, в двухтысячных годах получили, как и сам их автор, новую жизнь.
В юности он играл и пел в вокально-инструментальном ансамбле. Тогда и открыл в себе не только музыканта, но и композитора. А потом состоялся и как поэт. Вслушайтесь в эти строки: «Нам павших с поля боя не поднять. / Земля пред ними расступилась, / Взяла к себе, как в детстве мать. / Берёзкой белой к ним склонилась». Уже одна эта строка — «нам павших с поля боя не поднять» — свидетельствует о незаурядном поэтическом даре автора. Это подтвердили и составители антологии «Молодая поэзия-89», которая вышла в крупнейшем литературном издательстве «Советский писатель». Там был жёсткий отбор по качеству, и стихи успешно его прошли. Композитор, поэт, исполнитель... Монах Киприан и сейчас является пассионарной творческой личностью, таланты которой поставлены на службу людям.
